Аланис меланхолично потягивала уже едва тёплое какао, с необходимостью подавать которое в баре совсем недавно смирился Розье.  Не без сопротивления, конечно, но Аланис, в случае с этим типом, была стрелянным воробьём и знала ходы и комбинации. В итоге, за ультра-толстую шоколадку из "Сладкого Королевства", а в дни вынужденного шоколадного воздрежания - и за простую шоколадную лягушку, Блетчли получала свою чашку какао, которую имела обыкновение распивать после работы, засев в дальнем уголке у окна.
Прелесть стажировки в том, что никто не нагружает тебя сверхурочными, и можно с чистой совестью предаваться безделью в Косом переулке, чем она с успехом и занималась.
Вообще-то, сегодня для этих посиделок была даже Высшая Цель. Аланис ждала Скай, а та, книжный червь блондинистый - вот она кто, безбожно опаздывала, заставляя Блетчли то и дело коситься на часы, и с каждым взглядом испускать всё более горестные вздохи.
Аланис как раз прокручивала в воображении очередной вариант того, что скажет Уоррен, когда та всё же явит свой светлый лик пред её гневны очи, как за её столик, нравившийся ей главным образом тем, что не нравился никому другому, вдруг бесцеремонно плюхнулся мальчишка, которого, если только Блетчли не подводила память, она присаживаться не приглашала.
Застыв на середине воображаемой фразы "расскажи, Уоррен, где была, расскажи, Уоррен, как дела", Аланис в крайнем недоумении обернулась к неожиданному соседу, и обнаружила на его месте своего сколько-то-там-юродного родственника, звали которого звучным именем Тибериус.
Такие имена не забываются, сколько ни старайся их из памяти стереть.
Не питавшая в последние пару лет к членам своей семьи, близким ли, далёким, ровно никакой страсти, Блетчли нахмурилась, совершенно позабыв о том, что в случае неожиданных встреч с дальней роднёй от воспитанного волшебника требуется немного - быть любезным и, по возможности, приветливым.
МакЛагген как-то загадочно замолчал, с поднятым бокалом сливочного пива и ртом, приоткрытым явно с целью что-то сказать.
Аланис с трудом подавила в себе желание потыкать родственника палочкой - вдруг кто "Петрификусом" из-за спины приласкал, но сердиться перестала, даже заинтересовалась.
Наконец, юноша вышел из ступора, промочил горло и выдал фразу, гениальную в своей бессмысленности.
Естественно, они давно не виделись, Аланис два года, как собственный отец проклял!
- Омм...нну, привет, - Блетчли неопределённо повела свободной рукой, продолжая не без любопытства пялиться на кузена, - какими судьбами здесь? - перебрав кучу вариантов вопросов, наконец, выдала она.
Аланис не была уверена в том, что в Хогвартсе сейчас каникулы, как и в том, что Тибериус (она каждый раз мысленно хихикала, воспроизводя это имя, настолько оно казалось ей неподходящим улыбчивому мальчишке, сидящему напротив) этот самый Хогвартс ещё не закончил. Кажется, уже должен был, хотя Блетчли никогда особенно не интересовалась жизнью родственников матери, преимущественно из-за самой матери. Мало ли, может, они всем там такие...скорбные.

Беседа из неловкой как-то плавно перешла в светскую, Аланис даже удивилась про себя тому, что малознокомый родственничек оказался вполне ничего себе...ну, по крайней мере, ей так показалось, да и, в конце концов, проклятий он не изрыгал, чепухи не нёс, глазами не косил, да и вообще наружность имел приятную и располагающую.
Приятный был молодой человек. Пока до сути дела не добрался.
Аланис, было заинтересовавшаяся сбивчивым бормотанием, которое обычно предшествует неловкому вопросу, едва не подавилась собственным какао, когда неловкий вопрос таки прозвучал.
Сказать, что мальчишка её шокировал - всё равно, что назвать ураган "Катрин" сквознячком.
Два года она с упорством недоенного ишака пыталась похоронить все воспоминания, связанные со смертью брата, и если б не Реджи и Скай, кто знает, что из этого вышло бы. А тут - такое.
Вздрогнув, Блетчли посмотрела на кузена долгим и очень странным взглядом. Как бы изучая, насколько прочно все выступающие части его тела привинчены к корпусу.  Ничего такого, на самом деле, Аланис не думала. Она сейчас вообще ни о чём не думала, сверлила глазами шарф на шее Тибериуса, и мысленно проваливалась во мрак собственного прошлого.
Вспышки колдографов, белдное тело Грэя, потом - Ноубла. Мёртвые лица сестёр, Элизы, Реджи, Сесси. Пустое - отца. Пять месяцев безысходности и полтора года - побега от прошлого.
Каково это было? Да несладко было, милый кузен, не сахарно.
- Об этом писали абсолютно все газеты. Пророк дал передовицу, - сухо выдавила Блетчли, отводя взгляд, и погружаясь в детальное исследование содержимого собственной сумочки.
Странно, вроде заклятье невидимого расширения она на неё никогда не накладывала, а вот стоит захотеть найти такую мелочь, как дурацкие маггловские сигареты, на которые "подсадил" Редж, - так полный фиг вам.
- Глупо. Это произошло глупо. Ясно? - не скрывая агрессии, выплюнула Аланис, и, психанув, вывернула злосчастную сумочку прямо на стол. Среди прочих мелочей, вроде удостоверения сотрудника "Пророка", ключей, шоколадок для Розье и новых, ещё не распакованных, радужных перьев для Уоррен, нашлись и чёртовы сигареты, - а в честь чего это мамина родня проявляет к нам такой живейший интерес? Пустующие места на приёмах аппетит портят? - не слишком вежливо поинтересовалась она, кое-как прикуривая.
Розье, видно, среагировав на её повышенный тон и резкие интонации, стрельнул взглядом из-за стойки, выразительно покосившись на сигарету, но Аланис бегло отмахнулась, мол "сама разберусь", и вызывающе уставилась в глаза МакЛаггену.
Пусть смотрит мальчишка, как чистокровные снобы приобретают маггловские привычки, и родителям пускай расскажет, ей не жалко, в последнее время выпячивание собственных недостатков стало для Блетчли-младшей своеобразным развлечением.

Аланис редко страдала угрызениями совести, и сегодня начинать новую жизнь явно не собиралась - во-первых, ну да, рявкнула она на кузена, но не сахарный он, не растает; а во-вторых, сам напросился, мало было в гноящуюся рану палец засунуть, так он ещё и поковырять решил.
Сигареты сегодня мало помогали - Блетчли никогда не чувствовала облегчения, которое, исходя из рекламы, должен был приносить сизый дымок, тонкой струйкой втягивающийся в лёгкие, скорее, её успокаивал сам процесс курения, похожий на ритуал, со своими правилами и церемониалом.
Впрочем, сейчас не действовало и это - пальцы начинали мелко дрожать, первый признак приближающейся паники, очень мило.
Вот так живёшь себе, и в ус не дуешь, а потом придёт вот такой, улыбнётся доброй улыбкой Гагарина - и всадит тупой ножик в самое больное место. А ты сиди потом, хватай ртом воздух,  и размышляй, отчего это тебе вдруг хочется ему скулу расквасить, и откуда столько адреналина.
- Наверное, - бурчит Аланис, старательно глядя в окошко, - не стоило спрашивать вообще.
И что за дурная привычка у людей - все сплошь спортсмены-теоретики. Сперва наворотят делов - а потом а-ля извиняются "наверное, а может быть, но вот я же". Тьфу.
Тибериус мялся, жался, думал. Потом началось интересное.
Аланис даже оторвалась от изучения деталей серенького пейзажа за окном бара. Кажется, там был даже не настоящий маггловский Лондон, которому полагалось виднеться из окна. Просто криво и наспех прилепленная декорация. Впрочем, кто бы хоть раз этим заинтересовался.
"Но ты же научилась жить дальше", - последняя фраза кузена эхом продублировалась в голове. Где-то там, в этой голове как раз, Аланис догадывалась, что, в общем-то, ей есть, что на это ответить, только вот слишком много противоречивых мыслей сразу вызвало это какое-то чересчур искреннее восклицание юноши. Такое чувство, что он и сам был не рад так продемонстрировать свои эмоции..но когда эмоции не желают сидеть в узде - это ли не признак того, что задевает человека за живое?
Блетчли разомкнула губы, собираясь что-то на это сказать, только вот так и не решила, что - так и застыла с приоткрытым ртом и полной головой суетливых ответов.
А МакЛагген тем временем разошёлся - будто по написанному с какого-то депрессивного классика читал, каждый вопрос - как упрёк Аланис в том, что она пока ещё жива.
Что уж, она и сама себя нередко в этом упрекает.
- Кто сказал тебе, что я на правильной дороге?  - почти спокойно спрашивает Блетчли, так, что только голос севший может её выдать, - мне никто не показывал светлый путь, знаешь. Иногда я даже не уверена, что я живу. Может, я давно сдохла где-нибудь в грязной подворотне, и меня жрут мухи, а ты мне снишься, - Аланис поводит бровью, как бы приглашая рассмотреть и такой вариант, но скоро морщит нос брезгливо - такой расклад ей и самой не нравится, - Ужас, правда? А ты говоришь - живу. Брежу разве что. А что, близкого человека твоя подружка потеряла? - она мастерски игнорирует половину его вопросов: то ли потому, что ответить нечего, то ли вспоминать не хочется. Теперь, видно, пришла очередь Аланис быть невоспитанной, но какого чёрта? Рамки приличия кузен сам втоптал в пыль минут пять назад.